inkogniton | (no subject)

Одно из любимых высказываний практически любого израильтянина -- будет хорошо. Не всё будет хорошо, а просто -- будет хорошо. Всего никто не обещает, но очевидно, что всё что угодно когда-нибудь как-то устраивается. Часто "будет хорошо" сдабривается предварительным отеческим -- не волнуйся. Иногда всё полностью звучит: не волнуйся, мамочка, будет хорошо. И поначалу это.. не то чтобы сердит, но изумляет. Ты выворачиваешься наизнанку, рассказывая о своих напастях, красочно описывая их, и активно, изо всех сил, сочувствуешь сам себе, а тебе в ответ равнодушное и даже скучно-презрительное -- будет хорошо. Не волнуйся так, мамочка, будет хорошо.

Все обещают, что будет хорошо. Банковские служащие, кассиры в супермаркете, профессора в университете, сантехники, механики, осматривающие твою несчастную машину, с которой непонятно что происходит -- будет хорошо, говорят тебе, и отечески улыбаются. Не волнуйся, мамочка, -- добавляют, чтобы окончательно тебя успокоить, -- будет хорошо.

Постепенно ты сам этим заражаешься и тоже говоришь -- будет хорошо. Но настоящим израильтянином ты становишься тогда, когда ты не просто это говоришь, а действительно в это веришь. Что бы ни случилось, что бы ни произошло -- будет хорошо. Ведь то, что скрыто от сторонних глаз, это то, что все те, которые говорят тебе -- будет хорошо -- стараются изо всех сил развести руками, ногами и прочими подручными средствами, твои напасти, чтобы ты смог сказать -- да, стало хорошо.

Мы ищем квартиру на короткий срок. Это невероятно тяжело. Мы привередливые. Нам надо именно тут, именно вот такое, чтобы стоило не больше вот этого, чтобы не дольше, чем вот на столько, и чтобы меблированная, с электроприборами, посудой и прочим: чтобы прийти с пятью чемоданами и жить так, будто у нас есть всё.

Не то чтобы таких квартир не существовало. Они есть. Но большинство из них не на короткий срок. Я отчаялась обновлять страницу с объявлениями о сдаче квартир на короткий срок. Я поняла, что так я далеко не уеду. И вот, буквально в эту пятницу, мы окажемся на улице. Я решила сменить тактику. Я решила звонить по всем понравившимся мне объявлениям, и объяснять, просить войти в положение и всячески благодарить. Надеясь, что кто-нибудь мне скажет -- не волнуйся, мамочка, будет хорошо. Ведь если мне это скажут -- это больше полдела. Это практически убеждённость, что так оно и будет.

Вот -- изумительное объявление. Квартира ровно там, где нам надо, в ней есть почти всё, что нам надо -- нет плиты, чёрт, надо думать. Внизу сноска: исключительно для серьёзно-настроенных, исключительно на долгий срок.

-- Ты сошла с ума! -- смотрел на меня Ыкл, -- там же написано, чёрным по серому, на долгий срок! Ты позвонишь и первое, что тебя спросят, умеешь ли ты читать! Что ты делаешь?! Так, всё, я ухожу, я не хочу присутствовать при этом кошмаре.

Ыкл гордо удалился, а мне терять всё равно нечего. Я звоню.

-- Здравствуйте, хорошего праздника, меня зовут Мира! -- повторяю я, как заведённая, -- мне нужна квартира на месяц, максимум, два, -- я тороплюсь и не даю вставить слово, -- я знаю, что у вас написано на очень длинный срок, но у меня совершенно дурацкая ситуация. Можно, до того, как вы мне скажете нет, я опишу ситуацию?

Люди, ошалев от напора, соглашались и слушали. Некоторые говорили -- прости, всё равно нет, к сожалению. Но будет хорошо! Точно! Ты нам оставь номер телефона, мы узнаем тут в округе. Я послушно оставляла номер, вздыхала и звонила дальше.

-- Здравствуйте, хорошего праздника, меня зовут Мира, можно поговорить с Моше? -- набирала я очередной номер, ни на что особо не надеясь, -- Мне нужна квартира на короткий срок, я не сумасшедшая, я умею читать, я знаю, что написано только на длительный, но у меня ситуация. Я сейчас всё объясню.

Несколько человек меня внимательно выслушали и обещали подумать и, может, придумать. Но двое слушали действительно внимательно. Пусть будут Моше и Хаим. Моше выслушал, сообщил, что у него в доме, к сожалению, нет плиты. А так он готов войти в положение и сдать на сколько надо. Понятно, что мы не знаем на сколько надо. Ситуация. Всё понятно. Перезвони мне ближе к вечеру, будет хорошо. Не волнуйся так, мамочка, я тебе говорю -- будет хорошо.

Хаим вошёл в положение. Хаим задумался.

-- Но я ищу жильцов на длительный срок, понимаешь? -- растерянно говорил Хаим.
-- Понимаю, -- охотно отвечала я. -- Прости, что потратила время. Я всё понимаю, -- я было собралась закончить разговор, как
-- Подожди, не спеши, будет хорошо! Не оставим вас на улице. Но в квартире нет кроватей, что делать?
-- У нас есть матрас для чада, -- начала я думать вслух, -- нам не нужна кровать, но вот если ты добудешь матрас, то будет идеально, конечно. Если нет, мы постараемся придумать, -- я торопилась, мне было страшно.
-- Мне надо обсудить с женой, прости, -- Хаим казался таким расстроенным, что мне на секунду показалось, будто он, а вовсе не мы, вот-вот окажется на улице с пятью чемоданами. -- Я тебе перезвоню. Где-то через час. Когда жена проснётся.

Хаим перезвонил через час.

-- Жена ещё не проснулась, но я тут подумал -- а и ладно, давай договариваться. В смысле, я тебе завтра покажу квартиру, и, если тебе понравится, я согласен. Я же сказал, что будет хорошо! Но я тебе ещё перезвоню, ладно? И ещё. Давайте сейчас договоримся на два месяца, а если вы съедете раньше, то я верну деньги, конечно, что я вор какой-то?!

Вечером внезапно позвонил Моше.

-- Слушай, так нечестно, я вошёл в твоё положение, я всё понял, а ты мне даже не перезвонила!

Я попросила прощения, мы договорились, что через час я приду смотреть квартиру. Моше оказался симпатичным мужчиной лет пятидесяти -- всё видел, всё знает.

-- Ты видела сколько я прошу за квартиру? -- он спросил так грозно, что я на секунду подумала, что цена возрастёт прямо сейчас, минимум, вдвое. Я кивнула. -- Так вот. Я мог бы взять с тебя, на самом деле, сколько угодно -- двойную, тройную, пятерную цену, -- он посмотрел на скукожившуюся меня, усмехнулся и продолжил, -- но я же не сволочь какая. Я тебе предлагаю сделку. Ты мне платишь вот столько, -- он назвал цену ненамного отличающуюся от запрошенной, -- и это будет за всё! Электричество, вода, газ, налог на землю -- совершенно всё! Зачем тебе всё это платить? А потом, если надо будет ещё, к примеру, две недели, ты придёшь и скажешь -- Моше, мне надо ещё две недели! А я тебе тогда скажу -- да, дорогая, давай половину суммы и живи себе ещё две недели. Мы же люди все, -- посмотрел он на меня отечески, -- не собаки бешеные какие. И ещё, тут нет плиты, а вам нужна плита -- ребёнок, всё-таки. Так вот. Я постараюсь до пятницы, если ты, конечно, захочешь, добыть плиту. Если ты не захочешь, или найдёшь другой, более подходящий вариант -- я не обижусь. Всё по-честному, -- посмотрел Моше на растерявшуюся меня и засмеялся, -- честно-честно! Не волнуйся, мамочка, будет хорошо.

Я стояла и всё думала, что не могу придумать что сказать хорошего, чтобы оно оказалось достаточным.

-- Я завтра вечером тебе отвечу! -- ответила я, думая о том, что квартира Хаима несколько удобней по многим параметрам, но в ней не на чем спать. Я всё думала об этом, как телефон затрещал, сообщая о том, что пришло сообщение. Я прочитала

Я поговорил с женой, -- писал мне Хаим, -- мы согласны. Она сказала, что мы не можем не согласиться. Кстати, матрас я для вас уже нашёл. Если нужно ещё что -- проси. Завтра я покажу тебе квартиру. Надеюсь, тебе понравится. Я же говорил -- будет хорошо.

Будет хорошо, -- говорит каждый, уважающий себя, израильтянин и выворачивается наизнанку, чтобы сделать так, чтобы вам, далёкому, впервые услышанному человеку, стало хорошо. Ведь не волки же. Люди. Не волнуйся так, мамочка, будет хорошо, -- повторяю я себе, и понимаю, что верю.